– Реклама –

Таёжники — народ живучий

Правдивые истории о Великой Отечественной

Приморский характер пехотинца Ивана Юрченко

По страницам «Бизнес-Арса» прошлых лет

…70-80 лет назад места здесь были уникальные. По каменистому дну несла чистые воды река Даубихе. А чуть поодаль, в лесу, — прохлада с пьянящими облаками цветущего жасмина или белой сирени, с огоньками красных и желтых лилий, вспыхивающих то там, то здесь. Сколько родных запахов лета в селе Семёновке и всех его окрестностях! Частью этого лесного благоденствия, своей малой родины был Иван Юрченко.

Недалеко от села мыли золото золотари. А километров в шести от него стоял посёлок лесозаготовителей от завода № 116. Лесоучасток в 1939 году передали Нижне-Даубихенскому леспромхозу.

— Посёлочек был небольшой, может, человек сто там проживало, — вспоминает Иван Андреевич Юрченко. — До войны я работал на лесозаготовке вальщиком, трелевал лес на лошади. От этой лошади и в армию пошёл. В феврале 1942 года мне пришла повестка: явиться в Семёновский военкомат.

Повестка пришла в феврале 1942 года

Там комиссия признала меня годным, и почти сразу отправили учиться в пехотное училище. Оно находилось в с. Куйбышевка Восточная под г. Белогорском, где-то на границе Хабаровского края и Еврейской автономии. Образование у меня было 7 классов, поэтому я и попал в училище младшего командного состава.

Проучили нас пять с половиной месяцев, после чего на базе училища была сформирована 18-я стрелковая курсантская бригада, и я получил звание младшего сержанта. Мы стояли на страже Дальневосточных рубежей страны: ситуация с милитаристкой Японией была напряжённая, в любой момент можно было ожидать вторжения.

Однако в конце ноября 1943 года бригаду дальневосточников посадили в поезд и прямиком — на запад, на 2-й Прибалтийский фронт. Там шли бои. Один из боёв Иван Юрченко помнит всю свою жизнь.
Это было в Псковской области. Была там такая станция Дно, где наши части дрались самоотверженно и несли огромные потери.

Один из боёв Иван Юрченко помнит всю жизнь

— Потрепало нас здорово, — говорит ветеран. — Конец февраля, слякоть. Мы передвигались по Ленинградскому шоссе — оно представляло собой страшное зрелище: где взорван мосток, где — целый участок дороги. Не всё шоссе было разминировано, поэтому боевая техника пошла просёлочными дорогами.

А пехота продолжила марш. Разведка донесла, что нам, возможно, придётся вступить в бой. Понимаете, что это значит? Без артподготовки, без поддержки с воздуха. У пехотинца, кроме каски на голове и сапёрной лопатки, ничего нет. Это — вся техника! Ничем не защищённые, мы были мишенями. И всё же шли вперёд, несмотря на то, что немцы начали обстрел из дальнобойного оружия.

К ночи свернули за сопку. Было холодно, разожгли костры. Командиры велели их загасить, но жар-то остался! Улеглись вокруг, плащ-палатка на голове — так и согревались. Всю ночь гудели «Мессеры». Утром прошли километров пять — приказ приготовиться: в 500 метрах находится расположение противника. Немцы пошли в наступление!

ФотоЮрченко
Иван Андреевич Юрченко.

В моём отделении было всего три бойца из положенных 12-ти. Я был пулемётчиком, помощник подносил патроны, командир руководил боем. Грохот, свист пуль. Командира накрыло сразу, рядом лежал раненый помощник. Мне покалечило ногу, но я продолжал расстреливать диск. В карманах ещё были патроны.

Состояние помощника ухудшалось, надо было срочно добраться до санитаров. Стал отползать — ранило в руку. Осколок от разрывной пули прошил грудь. До санитарного окопа было метров 70, дополз, а там оба санитара лежат, потеряли мобильность из-за ранений.

И всё же перевязали как-то грудь и руку, ногу трогать не стали: разрежешь валенок — обморозишься. А немцы наглели, схватили двух ребят-узбеков из соседнего взвода. Ротный говорит: «Кто может, добирайтесь до санчасти, другой возможности нет».

Я полз, а потом шел мимо села с хибарками, большей частью сгоревшими, с остатками черных труб. Шел фактически на одной ноге, опираясь на внутреннюю сторону ступни другой. Боль была невыносимой, в глазах — наползающий туман. Дошел до окопа, где стояло командование батальона, и упал.

Он шёл, как теперь бы сказали, «на автомате» — с такими повреждениями вообще не ходят! Потом был медсанбат, и по тяжести ранений в июле 1944 года младший сержант был комиссован.

В июле 1944 года младший сержант был комиссован

Не удалось увидеть Ивану Юрченко, как гнала фашистов от Пскова подошедшая боевая артиллерия, как брали наши Кёнигсберг и Берлин. Он вернулся в родные места, и многие годы добросовестно работал в Нижне-Даубихенском леспромхозе с. Новосысоевка — кассиром, мастером, нормировщиком, техноруком, начальником лесопункта.

За успешное выполнение пятилетних планов был награждён Орденом Трудового Красного Знамени, медалями «За трудовое отличие», «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия В. И. Ленина». И только Орден Отечественной войны и многие юбилейные медали отзываются в сердце ветерана, как память о том самом бое у станции Дно под Псковом: он выжил, ведь правду говорят: таёжники — народ живучий!

Людмила Михайлова, «Бизнес-Арс», №14, 2015 год.

Судьба человека