10 сентября исполняется 148 лет со дня рождения В.К. Арсеньева. Общественность края и страны уже начала подготовку к 150-летию исследователя: готовятся к выпуску книги, альманахи, альбомы; в стадии разработки планы мероприятий к этому событию, как общекраевые и муниципальные, так и отдельные — учреждений культуры, образования, СМИ и др. Осуждается список спикеров, авторов, краеведов и арсеньеведов, которые будут принимать участие во встречах, презентациях, лекциях. Какие-то мероприятия будут традиционными, какие-то подготовят специально к знаменательной дате. Но это и многое другое — через два года, а пока, в день рождения ученого поговорим о его завещании.
В 2006 году, находясь в командировке в Москве, Геннадий Турмов, профессор, в то время ректор ДВГТУ, в одном из букинистических книжных магазинов обнаружил завещание Владимира Клавдиевича Арсеньева. Завещание не материальное, конечно, а духовное. В те времена люди вкладывали в слово «завещание» не распределение материальных благ, а старались вложить в него часть своей души. Владимир Арсеньев, всем сердцем любящий дальневосточный край, тайгу и путешествия, написал его, скорее всего, в какую-то лихую минуту, ведь в экспедициях случалось немало экстремального и даже трагического… А, может, наоборот, в минуты счастья… Но обо всем по порядку.
Геннадий Петрович охотно делился со СМИ информацией о своей находке. Заблаговременно по телефону он заказал необходимую литературу в московском магазине на Покровке, 50, и приехал её забрать. И когда уже собирался выходить из магазина, один из сотрудников (знакомый Турмова) вынес ему из подсобки конверт из плотной выцветшей бумаги и предложил посмотреть. На конверте неразборчивым почерком было написано: «Завещание В.К. Арсеньева. Передано А.И. Мельчину в 1944 г. последним проводником Арсеньева во Владивостоке». В самом конверте находилось пол-листа желтоватой бумаги, на котором четким каллиграфическим почерком с сохранением дореволюционной орфографии было написано следующее: «Убедительно и горячо прошу похоронить меня не на кладбище, а в лесу, и сделать следующую надмогильную надпись: «Я шел по стопам исследователей в Приамурском крае. Они ведь давно уже находятся по ту сторону смерти. Пришел и мой черед. Путник! Остановись, присядь здесь и отдохни. Не бойся меня. Я так же уставал, как и ты. Теперь для меня наступил вечный и абсолютный покой». И подпись: «В. Арсеньев».
Геннадий Петрович спросил у сотрудника магазина, откуда у него этот раритет, но тот лишь неопределенно пожал плечами. Турмов, конечно, приобрел конверт с завещанием, а в январе 2007 года представил свою редчайшую находку собравшимся в Доме музеев ДВГТУ. Профессор тогда писал, что он сам пытался идентифицировать почерк Арсеньева. Он просмотрел несколько книг о В.К. Арсеньеве, сравнивая почерк и подпись на завещании с факсимильными иллюстрациями в этих книгах, и обнаружил в начертании букв и в подписи немалое сходство. К тому же предварительная экспертиза на тот момент подтвердила подлинность просьбы-завещания.
Как был похоронен Владимир Клавдиевич? Об этом интересно написано в книге Бориса Сумашедова «Распятый в дебрях»: «Похоронили Арсеньева на Эгершельдском крепостном кладбище у Амурского залива… После Второй мировой войны, когда на Эгершельде началось строительство, кладбище решили снести. При краевом отделении Географического общества образовали комиссию по перезахоронению В.К. Арсеньева. Приехали. Вскрыли могилу. Подняли крышку гроба. Как вспоминал учёный секретарь общества Борис Александрович Сушков, все увидели, что тлен почти не тронул покойника. На лице Арсеньева застыла еле заметная, какая-то загадочная даже не улыбка, а усмешка, что ли. Отглаженный костюм. Белая сорочка. Казалось, он из-под век удивлённо смотрит на собравшихся у разрытой могилы людей: «Зачем вы меня тревожите?» И тут выпорхнула, показалось, что прямо из гроба, белая бабочка. И взмыла к небу. Кто-то прошептал: «Не душа ли это нашего Владимира Клавдиевича?» Другой голос так же тихо возразил: «Душа вылетает в миг смерти. Это – его муза».
Теперь о Мельчине. Кто этот человек, которому был адресовано завещание Арсеньева? Профессор Турмов рассказывает, что на его запрос в Московский военно-исторический архив ему сообщили: Анатолий Иванович Мельчин – писатель и историк. Обращение в библиотеки Владивостока дало более эффективные результаты. Оказалось, что с 1939 по 1945 год Мельчин сотрудничал с газетой Тихоокеанского флота «Боевая вахта», был членом Приморского филиала Всесоюзного географического общества. В одной из книг, посвящённой 50-летию этой газеты, он пишет: «Были и интересные находки. Так, 5 ноября 1944 года на страницах «Боевой вахты» появились отрывки из неизвестных ранее писем А.М. Горького к путешественнику и писателю В.К. Арсеньеву. Эти письма (ныне широко известные) были обнаружены в архиве Арсеньева, хранящемся в Приморском филиале Всесоюзного географического общества». И подпись: «Капитан 1 ранга А. Мельчин, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС».
Через какое-то время один из краеведов, как пишет Геннадий Петрович, принёс ему копию заметки ПримТАСС приморской краевой газеты «Красное знамя» за 17 апреля 1945 года. Называлась она «Разбор архива В.К. Арсеньева». Вот её сокращенный вариант: «В краеведческой библиотеке Приморского филиала Всесоюзного географического общества закончен разбор недавно приобретённого личного архива известного дальневосточного писателя, исследователя и краеведа штабс-капитана В.К. Арсеньева… Пользуясь богатым историческим и биографическим материалом, председатель исторической секции общества майор Мельчин работает над составлением биографии писателя. Из всех материалов архива Арсеньева – дневников, записных книжек, научных и литературных трудов, писем – видно, как горячо любил писатель свою Родину, свой край. В только что обнаруженном, ещё нигде не опубликованном завещании Арсеньева выражена горячая просьба похоронить его в Уссурийской тайге».
Теперь всё встало на свои места. Мельчин был биографом Арсеньева, поэтому завещание передано ему. О его существовании (по крайней мере Мельчину) было известно. Почему о нём не знает широкая общественность? Да, наверное, это и ни к чему, ведь исполнить его уже не представляется возможным.
Владимир Клавдиевич упокоился на Морском кладбище Владивостока в мемориальной его части, недалеко от памятника, установленного на могиле моряков легендарного крейсера «Варяг».
Да и тогда, 4 сентября 1930 года, когда Владимир Клавдиевич скончался, вряд ли кто-то стал бы озадачиваться его захоронением в тайге. Безвременная и скоропостижная кончина ученого глубокого поразила не только его близких, весь Владивосток скорбел о нем. Даже если бы и вспомнили о просьбе исследователя, то не исполнили бы, ведь с похоронами не затягивали, они состоялись 6 сентября. В этом факте исследователи жизни и деятельности Арсеньева тоже усматривают, мягко говоря, неладное. Но доказать это теперь нереально.
Вокруг великих людей всегда много интриг, зависти, несправедливости, а также немало и тайн. Одну из них (точнее, ещё одну) я обнаружила, готовя этот материал. В интернет-версии «Российской газеты» от 1 августа 2016 года нашла публикацию «Когда я умру…». В ней рассказывается о духовных завещаниях великих людей, о которых мало кому известно. Среди завещаний Гоголя, Достоевского, Екатерины II, Аракчеева, Толстого, Павлова и других есть и завещание, о котором мой сегодняшний рассказ. Так вот, рассказывая о Владимире Клавдиевиче, автор статьи, Евгений Гусляров, упомянул о судьбоносной встрече Арсеньева с Маргаритой Соловьёвой, об их романе, любви и браке. Он пишет: «До сих пор бытует мнение о том, что замысел «Мастера и Маргариты» оформился у Булгакова в том числе и из истории этой любви. Во всяком случае, Булгаков очень интересовался ею». Однако! Но это уже совсем другая
история.
При подготовке материала использована информация интернет-порталов PrimaMedia (10.01 2007); ЛГONLINE (23.01. 2008); RGRU (1.08. 2016).
Фото из открытых источников.
